- Фамилия? - спросил Прокуратор строго.
- Рабинович.
- Как это пишется?
- Ар, эй, би, ай...
- На конце что?
- Си, эйч.
Прокуратор напряженно вглядывался в мерцающий экран монитора. – Нет такого, не находит.
- Фонты нужно переключить, - сказал Рабинович, - на латиницу.
- Как их переключить? – спросил Прокуратор. – Кто-нибудь знает?
Охранники молчали
- Я знаю как, - сказал Рабинович.
- Отвяжи его, - сказал Прокуратор охраннику в старой милицейской форме.
- Если убежит, ваша честь, я не отвечаю, - сказал охранник.
- Куда он отсюда убежит. Так, давай, переключись и найди себя, сказал он, обращаясь к Рабиновичу. - Это ты? А почему фотка с закрытыми глазами? Спящим притворяешься.
Что он делал? – спросил Прокуратор у охранника.
- Писал слово “хохол”.
- Где?
- На стене.
- Что скажешь в свое оправдание, - спросил Прокуратор у Рабиновича?
- Ой, он мне еще будет говорить за русский язык, - сказал охранник. А “жид” - нормативное слово?
- Все зависит от контекста, - ответил Рабинович.
- Например? – спросил Прокуратор.
- Например: Всем жидам города Киева, - ответил Рабинович.
- Хорошо, допустим. А что нельзя без этого слова “хохол” обойтись?
- Слова из песни не выкинешь, - сказал Рабинович.
- Какой еще песни? - спросил Прокуратор.
“Мы ехали шагом, мы мчались в боях”, - запел Рабинович.
Охранник толкнул его в бок кулаком. Рабинович замолчал.
- Чего ты, пусть поет, - сказал Прокуратор.
- Длинная песня, - ваша честь, он так целый день петь будет. Надоел уже с этой своей песней.
- Хорошо, спой то самое место, - сказал Прокуратор.
- “Он медлит с ответом,
Мечтатель-хохол:
- Братишка! Гренаду
Я в книге нашел…”
- А заменить на другое слово нельзя. Украинец, например.
- Нельзя, сказал Рабинович. Рифма исчезает.
- Ты сам ее сочинил? – спросил Прокуратор.
- Нет, сказал Рабинович.
- Да врет он все, - сказал охранник. - Конечно сам. Он все время сочиняет. Заколебал своими сочинениями.
- Ты знаешь, что тебе за это будет? - спросил Прокуратор.
- Да, - сказал Рабинович обреченно. - Бан.
- У тебя баны раньше были? - спросил Прокуратор.
- Были.
- Ого, - сказал Прокуратор, - один три семь.
- Можно вопрос? – Рабинович, как школьник поднял руку.
- Спрашивай, - сказал Прокуратор.
- Какой алгоритм?
- В смысле? - спросил Прокуратор.
- Какой алгоритм сроков, на которые меня банят?
- Натуральные числа, - сказал второй охранник, который до этого молчал.
- Тогда, после трех должно быть пять, а мне сразу семь дали.
- Цукер сбоит, - сказал первый охранник. - Все мы не без греха. Перегрузка, из-за таких как ты, между прочим.
- Цухер никогда не ошибается, - сказал прокуратор строго и поправил мантию. -Цукер не может ошибаться по определению.
- Ваша честь, сказал первый охранник, давайте, пожалуйста быстрее. У нас еще восемь кейсов.
- Ладно, сказал Прокуратор, давай буду печатать приговор. Как это обратно переключить?
- На что?
- На мову.
- Алт, контрол, делит, - сказал Рабинович.
